У граждан России сформировался спрос на позитивный манер будущего, который позволит удлинить горизонты принимаемых решений

Исторический эксперимент, унаследованный российским обществом от эпохи СССР и периода становления постсоветской России, еще длинно будет влиять на направление и логику развития нашей края. Некоторые последствия пережитых обществом событий, таких как, так, Великая Отечественная война, постоянно обсуждаются и анализируются. Однако кушать и скрытые последствия, влияние которых на первый взгляд не представляется важным. Но именно они могут играть решающую роль в стратегической перспективе.

Западня выживания

Одна из таких часто игнорируемых проблем российского общества — нежелание или неспособность мыслить, «глядеть вперед» сразу на большие периоды. Согласно регулярным социальным опросам, около 46% россиян не знают, что с ними будет в ближайшие месяцы, еще 36% планируют свою жизнь максимум на один-два года вперед. Доминируют житейские стратегии с малым горизонтом планирования — пережить бы эту неделю, месяц, год, а дальней будет видно.

«Схлопывание» горизонта планирования — последствие линии шоков в жизни двух последних советско-российских поколений. Вначале идея планирования на долгий срок дискредитировалась бесконечным процессом стройки коммунизма в СССР. Несмотря на заверения, что советский человек непременно будет жить при коммунизме в будущем, этот homo soveticus, не ощущая никаких существенных изменений в жизни с середины 1960-х годов, разочаровывался в грядущем. Последующий неожиданный крах СССР, образование за одну ночь рубежей там, где их не было, необходимость на ходу корректировать жизненные стратегии покинули существенный рубец в коллективной памяти, постоянно напоминающий об опасности стройки каких-либо долгосрочных планов. Далее последовал дефолт 1998 года, когда многие люд почувствовали себя обманутыми и вынесли убеждение, что связывать грядущей со своими накоплениями не имеет смысла: ведь сбережения улетучились не в первый раз всего за несколько лет. Кризис 2008 года, пускай и относительно легко пережитый обществом (но не закончившийся в экономике), девальвация рублевки в конце 2014 года, серьезнейшее снижение доходов, возвращение риторики морозной войны, да и санкционная политика в целом уверенности россиянам не добавили. Два периода стремлений к будущему — середины 1990-х и 2000-х годов — бывальщины слишком короткими, чтобы у людей сформировалась привычка трудиться на отдаленные цели. При этом шоковые события в экономике подрывают доверие к сбережениям, а значит, невозможно создать необходимого объема ресурсов для инвестиций.

Такие непрерывные «переломы» и «перекосы» на протяжении последних 30 лет сформировали у вящей части населения две устойчивые жизненные стратегии. Первая — хватай от жизни все и сейчас, поскольку инвестиции в будущее все равно не трудятся, вторая — занимайся только своими проблемами и проблемами своей семейства: тут ты можешь что-то изменить.

Поиски великой цели

Исправить ситуацию могло бы последовательное исполнение долгосрочных решений волей. Но не складывается и с реализацией стратегий государства: успешная «Стратегия-2010» (популярная как «программа Грефа») была реализована в среднем на 36%, концепция долгосрочного развития России до 2020 года устарела уже в момент своего принятия. Приоритетные национальные проекты — образец эффективного, но ручного управления, а не качественных структурных реформ. Даже по майским указам президента 2012 года плановые показатели вдали не полностью выполнены, а часть была достигнута за счет изменений методики расчетов.

Итак, в нынешней России не любят формировать полноценные, реалистичные стратегии грядущего. Но зато о будущем любят мечтать. Согласно исследованиям Института национальных проектов, социокультурные характеристики российского общества, измеренные по методике Хофстеде, причисляют Россию одновременно к разрозненно коллективистским странам (разбитым на спаянные, но слабо доверяющие друг другу социальные группы) и «феминным» — ориентированным на долгосрочные стратегии, но максимально избегающим неопределенности. Несложнее говоря, такая совокупность жизненных установок порождает надобность постоянного бега к великой цели и обуславливает столь же беспрерывное «недобегание» до нее. Мы всегда находимся в поисках чего-то большого и объединяющего, к чему хотелось бы влечься, — особого «русского пути», коммунизма или национальной идеи, — но оказываемся не готовы ни находить, ни вырабатывать приемлемый для всех манер будущего, ни строить к нему дорогу, ни уж тем более поэтапно по этой пути идти. Описанные выше шоки только укрепляют в нас подобные социокультурные характеристики.

Но это не значит, что Россия осуждена вечно блуждать в темноте. К совокупности таких характеристик необходимо смотреть как к исходным условиям — учитывать при реализации любого рода политики. С иной стороны, ориентироваться нужно и на то, что происходит с российским обществом и элитами ныне.

Исследовательская группа ЦИРКОН недавно проводила масштабный экспертный опрос (вовлекший как провластных, так и оппозиционных экспертов). Самый любопытный итог опроса состоит не столько в тех прогнозах, к которым пришли респонденты, сколько в дисперсии и рассогласованности их оценок, демонстрирующих, что консенсусного прогноза будущего нет даже среди тех, кто обладает всеми инструментами прогнозирования.

У воли также нет четкого видения: информационная повестка ориентирована на успехи прошедшего и новости настоящего, но не отвечает на вопросы о России в перспективе 10–20 лет; показатели заключительного экономического прогноза быстро меняются и, скорее всего, очутятся излишне оптимистичными. Переход в 2015 году с трехлетнего бюджета на годичный еще больше сократил горизонт планирования ведомств, а возвращение к трехлетке пока выглядит формальным. Финансовое поведение россиян характеризуется или вырванным решением тратить все сразу, не оставляя ничего на будущее, что сообщает об исчерпании внутренних бюджетов, или краткосрочным сбережением в банках. И то и то сообщает о дальнейшем «схлопывании» горизонта планирования: люди сберегают из-за неопределенности, откладывая на ближний черный день, не веря в стабильный доход «завтра». А доверие общества к стратегиям сбережения на длительный этап нам необходимо, это доверие практически напрямую конвертируется в экономический рост.

Окно возможностей

Но в подобный тотальной неопределенности есть и существенное позитивное свойство. Когда у большенного числа активных социальных и элитных групп в равной степени отсутствует отчетливый образ будущего, стирается и ключевое противоречие, которое их разделяет. Формируется эффект гомогенности, способный порождать рослую отзывчивость и готовность к компромиссу.

С октября 2016 года Середина стратегических разработок в рамках проекта «Россия будущего: позитивная повестка» провел серию пролетариев сессий «Вглядываясь в будущее: Россия через десять лет» в российских регионах и продолжает интервью и дискуссии о грядущем. В мыслях и идеях респондентов есть несколько ключевых пересечений: понимание нужды и неотвратимости перемен, спрос на обозначение целей и описание манеры будущего, которое отвечает на вопросы о развитии и роли человека в России и России в вселенной через 10–15 лет, демонстрация четкой программы действий по достижению этого грядущего. Все устали от неопределенности, и наше общество стало стремиться ее избегать, что также укладывается в нашу социокультурную специфику.

Это значит, что шансы победить разрозненность российского общества и описанные выше последствия предыдущих исторических этапов высоки. Спрос на позитивный образ будущего, понятные мишени, которые удлинят горизонты планирования и принимаемых решений, соединят развитие края с благополучием каждого человека, — огромен.

Вопроса тут всего два: удастся ли воспользоваться открывшимся окном возможностей и кто собственно это будет делать. Позитивный сценарий есть — проведение структурных реформ даст возможность к 2035 году удвоить ВВП (к 2025 году ВВП вытянется на 37%), на 90% увеличить реальную заработную плату, нарастить часть экспорта несырьевых неэнергетических товаров с 34% (в 2016 году) до 50% в 2029 году и 61% к 2035 году — и значит, быть в числе стран-лидеров.

Основной драйвер развития в этом сценарии, источник роста России — это реализация потенциала любого отдельного человека в совершении структурного разворота к технологичной, инновационной экономике. Но чтобы нам свершить такой разворот, необходимо сложить вместе три составляющих успеха, учитывающих наши национальные особенности: установить векторы перемен, приемлемые для основных социальных групп, отыскать разделяемый всеми образ будущего, за которым нашему «коллективистскому миропониманию» захочется побежать, создать реалистичный план движения к этому грядущему — такой, который придаст сил для нового рывка. Чтобы оставаться в числе всемирных лидеров, ближайшие десять лет придется бежать, и бежать скорее, чем весь остальной мир.

Соединить спрос на перемены и амбициозные мишени через четкие механизмы реализации, предложить изменения, к каким готова страна, создать план действий, который будет реализуем, — вот основные задачи Стратегии развития России 2018–2024 годов.

Точка зрения авторов, статьи каких публикуются в разделе «Мнения», может не совпадать с мнением редакции. 

Прочитайте по теме ещё:

AB InBev запускает платформу для поиска локальных решений актуальных проблем в области устойчивого развития Зачем России поставлять в Таджикистан военную технику и оружие Темпы развития экономики важны как средство социального благополучия Default ThumbnailГосбезопасность: как устроена новая стратегия борьбы с киберугрозами