В субботу в конкурсе Берлинского интернационального кинофестиваля был показан фильм Алексея Германа-младшего «Довлатов». На утреннем просмотре для прессы почти целый зал на картину реагировал очень тепло. Хороший знак: на пресс-конференцию пришагало много журналистов — в довольно квелой пока конкурсной программе российский кинофильм был первым, заслуживающим интереса прессы и зрителей.
Картина Германа дальня от привычных стандартов «байопика» и не стремится придерживаться «буквы» жизнеописания героя — ей важно создать образ времени, губительного для натуральных талантов. Передать, по слову Иосифа Бродского, «старых лампочек мутный накал». То, что, по слову Довлатова, «исчезло давно в папиросном дыму». По большенному счету, крутых разворотов судьбы в фильме нет — перед нами как бы документальная хроника жития ленинградского художественного братства, запрещенного, безработного, нищего и непреходяще вызывающего у властей далеко идущие подозрения. На дворе начин 70-х, когда герой картины журналист Сергей Довлатов, впоследствии одинешенек из самых видных русских литераторов, безуспешно пробивался со своими текстами в издательства и журналы. В Альянс писателей пробивался: без красной корочки в кармане напечататься в СССР было почти невозможно.
В этой роли — артист сербского театра и кино Милан Марич. Он органично вписался в ленинградскую богему и в то же пора чем-то неуловимым из нее выделяется — экзотикой внешности, крупностью фактуры. Так в оперном постановке любят акцентировать главного героя — ярким пятном в костюме, в гриме, чтобы разом было видно: смотреть сюда! Как явствует из интервью режиссера, Марича перед съемками специально откармливали салом, чтобы потолстел, и его героя никак не назовешь «парнем из гурьбы». Его незаурядность подчеркнута уже визуально, что все-таки можно считать данью канонам байопика: классик должен быть наособицу!
Незаурядный талант героя, как и нюансы его личности, однако, остаются вещью в себе: Маричу, при всей его органике, ощутимо не достает внутренней близости к прообразу. Как известно, суть художника — в его творчестве, с этим творчеством необходимо сродниться, лишь тогда актер может передать масштаб личности своего героя. Передать чем-то неуловимым, эфемерным и загадочным — интуитивным дарованием понимания, который, тем не менее, ясно читается в зрительном зале. Зато другой герой фильма, друг Довлатова и будущий знаменитый стихотворец Иосиф Бродский в исполнении Артура Бесчастного, вошел в роль без зазоров: его ироничности, интеллекту, его повадке говорить и читать стихи веришь сразу и безусловно. Тут самое точное попадание фильма.
Важный персонаж — сам Ленинград той поры, воспроизведенный сердечно, бережно, в скрупулезно подобранных деталях и, главное, в атмосфере пункты и времени, равно уникальных, единственных в русской истории. Мне даже показалось, что тут на помощь Алексею Герману-младшему пришел его отец, великий автор «Моего товарища Ивана Лапшина» с его особым способом создавать свои вселенные, где время предстает нам в концентрате, но при этом абсолютно достоверно. Блуждание камеры польского оператора Лукаша Зала по загроможденным коридорам знаменитых ленинградских коммуналок неминуемо вызывает в памяти кадры из этого фильма Германа-старшего — одного из самых мощных образцов абсолютного погружения в эпоху и ее обстоятельства.
Похоже, эта атмосфера, своего рода рентгенограмма психологического состояния талантов, каким перекрыли кислород, и которые в СССР не могут реализоваться, — и кушать содержание фильма. Здесь заканчивается сходство с «Лапшиным», где тяжелая размеренность быта обязательно взорвется катастрофой, и, по контрасту, взрыв покажется особенно трагическим. В «Довлатове», по ощущению, ничего существенного не выходит. Герои понуро бредут по жизни, стучатся в разные двери, всюду получая отлуп, уныло пьют на интеллигентских посиделках с неминуемой гитарой, слушают полузапретный джаз как знак иной независимости, и даже решение героя уехать от всего этого желая бы в Эстонию остается за кадром. В действие входят новые персонажи в лике рабочего поэта (Антон Шагин), актрисы (Светлана Ходченкова) и художника-диссидента, какой под подозрением у властей (Данила Козловский), но роли эти прописаны так пунктирно, что их функции в сюжете остаются невнятными — они лишь знаки, штрихи в всеобщей картине удушливой атмосферы, где шаг вправо-влево нещадно карается. Механическая поступь этой железной, не выносящей ничего человеческого машины отлично передана в сцене, где мимо стихотворца проходит, печатая шаг, колонна одинаковых спин в матросских камзолах.
Мне представляется, и несомненные достоинства, и очевидные недостатки фильма коренятся в его сценарии, написанном Алексеем Германом в альянсе с Юлией Тупикиной. С одной стороны, в нем тщательно выписаны чертежи, по каким режиссер сумел построить выразительный мир ушедшего времени с его тупиками, безнадегой и отчаянием. Динамику этого вселенной беспощадно определил Иосиф Бродский: «Этот край недвижим» — что и установило меланхолический тон фильма. С другой стороны, глубоко войдя в судьбины реальных прототипов, авторы слишком доверились эрудиции зрителей, из каких, при нынешнем уровне просвещения, далеко не все хотя бы слышали имя Довлатова. Отсюда такое масса по идее важных и знаковых, а по ощущению служебных персонажей, так немало фабульных узелков, интересно завязанных, но не имеющих продолжения.
Кинофильм в Берлине смотрели с напряженным вниманием, в финале раздались продолжительные рукоплескания. Алексей Герман-младший снял, на мой взгляд, лучшую свою полотно, и теперь остается ждать решения жюри под председательством Тома Тыквера. Победителей конкурса 68-го Берлинале огласят на заключительной церемонии 25 февраля.
Прямая речь
Алексей Герман-младший (с пресс-конференции):
— 70-е годы в Ленинграде — примечательное время, когда было очень много талантливых людей — беллетристов, режиссеров, художников, поэтов. Сейчас многим из них ставят монументы, а тогда их не публиковали, они фактически были под запретом.
На вопрос, не содержится ли в кинофильме перекличка с личной судьбой режиссера и будет ли показан кинофильм в России, Алексей Герман ответил:
— Показан будет, на большенном количестве экранов. Покажут его и по телевидению. Фильм не подвергался никаким цензурным запрещениям, его поддержали и Министерство культуры, и Первый канал. Но фильм, безусловно, имеет касательство и к моей судьбе, потому что мой папа, замечательный режиссер, мучался от запретов: одна из его картин не выходила на экраны почти 15 лет. Наша семейство все это пережила. Есть и сегодня много проблем, которые меня тревожат. Беспокоит судьба Кирилла Серебренникова, который, я считаю, невиновен. Но в России сейчас нет подобный тотальной цензуры, какая была в СССР. Если бы была такая цензура, наш кинофильм никогда не был бы снят. Как в любой стране мира, у нас есть определенная категория людей ультраправых обскурантских взглядов, которые пытаются навязать свой взгляд на мир и ограничить независимость выражения. Число таких людей растет. Пока они не победили, но победить они могут. В этом резоне наш фильм можно считать предупреждением будущему: на уроке искалеченных судьбин он показывает, что нельзя губить талантливых людей, нельзя помешивать художнику быть художником.
Беда в том, что мы очень мало ведаем друг о друге. Запад плохо понимает Россию со всем неплохим и плохим, что в ней есть. Русские тоже плохо понимают Закат. И с каждым годом мы все больше отдаляемся друг от друга по обоюдным винам. Это, мне кажется, большая трагедия, которая может кончиться бранью…
Мнения зрителей
После пресс-показа фильма наш корреспондент в Берлине Анна Розе попросила сходящих из зала зрителей поделиться первыми впечатлениями.
Гизела Херцфельд, журналист-фрилансер:
— Кинофильм прекрасный, я очарована! После прочтения анонсов я шла на показ со смешанным эмоцией, но сейчас могу сказать, что время потеряно не зря. В судьбе любого человека есть периоды отсутствия признания, когда надо сцепить зубы и попросту идти дальше, бороться, несмотря ни на что. Однако существуют и внешние мочи, которые не позволяют этого делать — как в случае с писателями в условиях тоталитарных порядков. В порядке критики могу отметить, что картина все же длинновата, хотелось бы вящей динамичности.
Даниэль Котеншульте, кинокритик газеты «Франкфуртер рундшау»:
— Мне представляется, культурный андерграунд Ленинграда 70-х годов показан в фильме весьма однобоко. Там, например, почти нет женщин. Как мне известно, в СССР было масса представительниц мира искусства, а в фильме «слабый пол» выполняет лишь должностную роль. Кроме того, непонятно, почему в ленте, заявленной как жизнеописание даже в названии, повествуется о судьбах людей в ту эпоху, но нет выговоры об искусстве, о творчестве героя. Все сводится к теме, будут или нет опубликованы созданья Довлатова. Без сомнения, это решающий момент, однако намного значительнее было бы не только слышать стихи Иосифа Бродского, но и разузнать о том, как работает писатель Сергей Довлатов. Об этом, однако, вообще не рассказывается. Ранние кинофильмы Германа-младшего были в визуальном плане очень интересны. Он снимает с большенный затратой сил и с огромной тщательностью. Однако в результате получается все тот же социалистический реализм, какой он сам и критикует.
Филипп Шатц, кинокритик портала kritik.de:
— С точки зрения киноискусства — неинтересный кинофильм. Такое впечатление, что режиссер просто ставит актеров в кадр, и они разговаривают. Желая иногда думаешь — ведь из этого можно было бы что-то сделать… Возьмем, к образцу, сцену в метро, где были найдены трупы детей преходящ блокады. Трагичность ситуации не прорабатывается визуально, а просто кое-как рассказывается в камеру, причем в преувеличенно патетическом тоне… В цельном, я считаю, что фильм не раскрывает основную тему — что происходит с беллетристом, когда его произведения не публикуются. Да, это множество раз повторяется, но нет психологического разбора состояния творческой личности. Мне немного жаль актера, какому режиссер дает очень мало возможности для реализации. Режиссер заставляет Милана Марича попросту смотреть в камеру. Мы видим много крупных планов его лики, но при этом остается ощущение статичности характера.
Анн-Катрин Лоранже, канадский кинокритик:
— В постановочном плане кинофильм фантастический: необыкновенно точные кадры, как балет. Прекрасный сценарий, великолепные диалоги. Весьма хорошо работает актерский ансамбль, удачно показана внутренняя война Довлатова. Я думаю, что это отражает и творческие метания самого Алексея Германа-младшего, чувствуется даже его некая связь с Довлатовым. Режиссеру удалось показать мощную личность писателя, страдающего от безнадежности ситуации, в которой он очутился. В картине описывается общество времен СССР, однако непроизвольно спрашиваешь себя — а как сейчас в России? Думаю, что теперь уже старая солидарность между людьми, так ярко показанная в фильме, утеряна. В «Довлатове» чувствуешь ностальгию по времени, когда люди желали писать стихи, заниматься искусством, а не думали только о денежках, как, быть может, происходит сейчас.
