Первоначальный в России музей святителя Луки Крымского создали в Тамбове благодаря даяниям горожан, которые знали его лично или унаследовали реликвии от родственников. В годы Великой Отечественной «хирург в рясе» правил местной епархией и курировал 150 военных госпиталей.
Стены помнят
«Дом Луки» в негромком центре, недалеко от Покровского собора, знают не только набожные старушки. Мемориальную доску на дому повесили еще в 1991-м — до канонизации святителя. Чтить архиепископа Луку (в вселенной Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого) тамбовчане начали благодаря главврачу городской клинической больницы Якову Фарберу. Раз он увидел в Риге портрет неординарного хирурга и понял, что молокососом встречал этого человека в Тамбове. Навел справки, и вот…
— В 1978 году, когда и поразмыслить было страшно о том, чтобы увековечить память священнослужителя, при ГКБ отворился музей истории медицины Тамбовской области с экспозицией об архиепископе Луке. После появилась доска на доме электромеханика Зайцева на улице Комсомольской, 9, где владыка снимал две комнатки в 1944-1946 годах, — рассказал мэр Тамбова Сергей Чеботарев. — В 1994-м именем архипастыря наименовали саму больницу, рядом поставили его бюст (первый монумент священнослужителю в постсоветской России. — Прим. «РГ»). А теперь мы ввели монумент, подаренный Российским военно-историческим обществом, и заложили основу дома-музея. В иных городах такие здания не сохранились.
Вещи и документы, связанные с пребымассанием Луки Крымского на Тамбовщине, скоплены в краеведческом музее. Но выставлена лишь малая их часть. Несколько лет назад воли решили выкупить дом Зайцева. Деньги собирали всем вселенной. Сначала приобрели ту часть, где жил святитель. Обстановку воссоздали по воспоминаниям тамбовчан.
В распоряжении архиепископа Луки было 30 квадратных метров. В гостиной стоял прямоугольный стол, частично застеленный скатерком: на одной стороне он обедал или пил чай, на другой — читал, изучал документы, трудился над проповедями и лекциями для врачей.
«Свободных дней почти нет. По субботам два часа принимаю в поликлинике. Дома не принимаю, ибо это уже совершенно непосильно для меня. Но больные, особенно деревенские, приезжающие издали, этого не понимают и называют меня безжалостным архиереем. Это весьма тяжело», — писал Войно-Ясенецкий сыну.
— Для духовного общения он мог прочертить гостя в кабинет-келью — крошечное помещение с письменным столом, койкой, иконами и огромным количеством книг. Большинство их владыка раздарил перед отъездом в Крым. Горожане приносят нам эти томики — медицинские издания, сочинения святых пап — с круглой печатью «Доктор медицины, профессор Ясенецкий-Войно». Он пользовался ею всю житье, — пояснила главный научный сотрудник областного краеведческого музея Галина Абрамова.
Хозяева другой половины дома скоро переедут в новую квартиру, и к 11 июня 2018 года — духовному дню памяти святителя Луки — откроют все здание.
— Переносить экспозицию из краеведческого музея не будем: материала весьма много. Организовать регулярные экскурсии пока невозможно — инфраструктуры нет. Но, если заинтересованность к келье-кабинету будет велик и до официального открытия, станем пускать небольшие группы по записи, — известила Галина Абрамова.
«Иди не хромая и поминай меня»
В коридоре дома на Комсомольской стоит чемодан крышки 1930-х (с такими уезжали в ссылку), на стенных полках — стопка бинтов 1942 года и скальпели врачей, которые трудились вместе с владыкой в Тамбове. Доктора и пациенты на него лишь что не молились — Войно-Ясенецкий делал операции, на которые никто не решался.
С появлением в регионе святителя Луки число хирургических вмешательств выросло в четыре раза, а смертность сократилась
Как консультант он посещал городские больницы и возле 150 госпиталей по всей области (в каждом было от 500 до тысячи коек). Обучал докторов. С его появлением количество хирургических вмешательств в регионе выросло в четыре раза, а смертность сократилась.
Мама тамбовчанки Ирины Дмитриевой работала в эвакогоспитале и хорошо запомнила хирурга в рясе, с крестом и панагией под белоснежным халатом. В гражданское платье архиерей не переодевался и в «церковном» облике заседал, например, в президиуме на врачебных конференциях.
Коллег он вечно спрашивал, крещены ли дети, и мог совершить таинство у себя в келье: люд боялись вести ребенка в храм.
— Вообще отношение владыки к детям — самое трогательное, что мы встречаем в воспоминаниях земляков, — отметила Абрамова. — Когда он принимал нездоровых ребят на дому, то на прощание всегда говорил что-нибудь теплое и отламывал им кусочек от сахарной башки, чтобы приободрить, дать надежду…
Детям запоминались его длани — большие, сильные. Пожилые тамбовчане вспоминают, что на службах епископа Луки в Покровском соборе, где яблоку негде было упасть, малышей передавали над башками — поближе к солее. Взрослым он дарил книги. Медсестрам, какие ему ассистировали, — теплые рукавички или чулки, шарфик, платочек. В доме-музее кушать расшитое бисером пасхальное яйцо — владыке помогали сестры затворённого Вознесенского монастыря, это явно их работа.
Духовным чадам архиерей вручал снимки с напутствием. Один из снимков достался Серафиме Акимушкиной — хирург избавил ее от неминуемой, казалось, ампутации. «Стала крепкой нога твоя, Сима. Иди же не прихрамывая по пути Христову и поминай меня, исцелившего тебя», — написано на витке.
— Тамбовский период жизни святителя недооценен, — считают здешние чиновники. — Хотя именно здесь он, по собственному признанию, в целой мере ощутил себя архиереем. Здесь получил известие о присуждении ему Сталинской премии I степени за «Очерки гнойной хирургии». Сюда ездил к нему для беседы советский «обер-прокурор Синода» — уполномоченный по делам вер Георгий Карпов, думая, что владыка открывает подпольные храмы.
Ушел в народ
Историю святителя Луки Крымского ныне знают многие. Напомним вкратце. До революции работал земским доктором, а отпуска коротал в столичных библиотеках и анатомических театрах. Талантливый хирург всюду был нарасхват. Из-за туберкулеза жены Войно-Ясенецкий перевелся в Ташкент, где в 1919-м его впервые взяли большевики. Все обошлось, но супруга от волнений ослабела и умерла. Валентин Феликсович остался одинешенек — с четырьмя детьми от шести до двенадцати лет.
Он ушел в работу с башкой, получил кафедру в университете. При этом стал активным прихожанином православного собора, а вскоре и попом. В 1921 году местные чекисты устроили показательный суд над «врачами-вредителями», какие якобы гноили пациентов. Обошлось.
Через пару лет его сделались преследовать «по-настоящему». К тому моменту профессор был тайно пострижен в монашество с именем Лука и рукоположен в епископы. Его выслали в Енисейск, затем в Туруханск и дальней в заполярную глушь. Как хирург он вел обширную практику, проводя в примитивных условиях сложнейшие операции. Как архиерей — устраивал богослужения, крестил детей и проповедовал. Отбыв ссылку, вернулся в Ташкент и вышел на покой, принимал на дому. Его взяли якобы за соучастие в убийстве сумасшедшего ученого (тот пытался воскресить помершего сына) и сослали на Север.
Несмотря на репрессии, он занимался наукой, декламировал лекции и оперировал. В 1937-м ему вменили создание контрреволюционной организации и послали в Красноярский край. Работая в больнице, владыка изучал новинки зарубежной медицинской литературы и улучшал свой знаменитый труд — «Очерки гнойной хирургии».
В начине Великой Отечественной он отправил телеграмму главе Верховного Рекомендации СССР Михаилу Калинину: «Прошу ссылку мою прервать и устремить в госпиталь. По окончании войны готов вернуться». Так будущий святитель и угодил в Тамбов. В 1946-м его перевели в Симферополь, через несколько лет он ослеп и покинул хирургию.
Умер в 1961 году. В 2000-м — прославлен в сонме новомучеников и духовников российских.
Контакт
Сайт Тамбовского областного краеведческого музея: www.tambovmuseum.ru. Телефон для справок: (4752) 72-63-13.
